Рассказы

– Когда мы поедем в город? – кротко спросил белокурый восьмилетний мальчик своего отца.
– Подожди! Я очень занят, – нетерпеливо буркнул Ренард Браньер, не отрывая глаз от книги, над которой он низко склонил свою напряженную фигуру, что казалось, готовился нырнуть внутрь тома.
Сын, грустно оглядывая скрюченный стан любимого отца, подумал, что тот сидит за чтением точно так же, как на берегу реки, готовясь дернуть удочку. Он улыбнулся, думая об отце, но мысль быстро вернулась к тому, что Аркади волновало с самого утра. Он строго посмотрел на отца, но, боясь рассердить его, робко сказал:
– Ты обещал… Мы опоздаем на праздник.
Мальчик отвернулся, изображая обиду, но чувствуя гнев на отца и мечтая о том, как он один поедет на праздник Конец Страды в Лейавин. Аркади долго ждал этого дня, предвкушая веселье и ложную радость, которая не могла, как понимал мальчик, сделать его счастливым, но давала надежду, показывая, что жизнь может быть радостной, и в это хотелось верить.
– Сейчас! – неопределенно ответил отец.
Он понимал сына, хотел угодить ему и раздражался оттого, что из-за работы рисковал нарушить своё слово и тем самым обидеть сына. «Если бы он знал, над чем я тружусь! Он бы и не думал о праздниках и прочей ерунде». Но Ренард не мог пока ничего рассказать. Он не должен был зря обнадеживать мальчика. И злился на него, что тот не может оценить всей важности отцовского труда.
С тех пор как умерла его жена, Ренард, не смирившийся с потерей, грезил, если не вернуть её, то увидеть ещё раз. Сначала это были бесплодные мечты, позже оформившиеся в решительные действия. Он целый год изучал искусство призывания, тратил деньги на обучение, книги и необходимые свитки.
Когда-то молодому магу пророчили большое будущее, но, видимо, наставники так сильно налегали на Ренарда, расхваливая и призывая трудиться не покладая рук, что свободолюбивый юноша, не выдержав напора, бросил всё и решил стать простым фермером, охотником – всё равно кем, лишь бы подальше от учёных. Как раз в то время он женился на Гвенаель. Они купили маленький дом в поселении Бланкенмарш, где счастливо зажили и вскоре у них родился сын.

Сделав последние записи в дневнике и захлопнув, наконец, толстую книгу, Ренард с виноватой улыбкой обратился к сыну:
– Едем в Лейавин.

Они быстро неслись по Желтой дороге, оставляя позади себя их родной дом. Мальчик любил ездить верхом вместе с отцом. Аркади держался за гриву коня и, кожей чувствуя скорость, смотрел вперед, как к ним приближаются стены города. Словно город плывет им навстречу, так воображал мальчик, представляя, что он вместе с отцом находится в море. Он мечтал об этом.

Гостеприимно раскрытые врата города дружелюбно встречали Аркади. Он подумал о том, почему только по праздникам люди улыбаются и настежь отворяют врата, неужели не лучше было бы всегда держать их открытыми и радостно встречать гостей?
Барды, громко горланящие веселые куплеты; лавки с бесплатной выпивкой и угощениями; разукрашенные паяцы – всё это мельтешило перед глазами ребенка, он не мог остановить взгляд на чем-то одном, но ему нравилась эта праздничная, непонятная суматоха.
Тут он заметил знакомую женщину, которая когда-то жила в Бланкенмарше, теперь она продавала пироги здесь, в городе. Она была подругой Гвенаель, матери Аркади.
Мальчик встал, как вкопанный, в упор глядя на приветливое лицо торговки, ему стало грустно. Но он не хотел отвлечься от этого чувства, напротив, ему хотелось думать о маме, вспоминать, как раньше он гулял с ней по городу, приезжая сюда на праздники; как он крепко держал ее за руку или за складку юбки, боясь потерять ее в толпе.
Слеза быстро скатилась по нежной розовой щеке и большой каплей упала на землю. Аркади посмотрел на нее, – сырой след на земле был идеальной формы. Мальчик, перестав плакать, с интересом разглядывал его.

Прошло уже больше года со дня смерти Гвенаель. Несчастный случай на воде, в результате которого мать Аркади, сильно покусанная рыбами-убийцами, не смогла оправиться. Ее муж, Ренард, хороший алхимик, но одних лишь зелий было недостаточно, чтобы вылечить жену. Она потеряла много крови, а целитель явился слишком поздно…

– Аркади! – окликнула его знакомая торговка Абель Фарран.
Мальчик подошел к ней, грустно улыбаясь, так же, как она. Абель вздохнув, пристально посмотрела на ребенка:
– Ты очень похож на свою мать. Как же давно мы не виделись?! Со дня… Вот, возьми пирогов, я помню, как ты любил клубничные пироги.
– Хороший нынче урожай. Ренард огородом занимается? – продолжала она, всё так же внимательно глядя на Аркади, пытаясь определить, сильно ли страдает мальчик от потери мамы или уже оправился.
– Да, немного.
«Зачем она спрашивает про огород? Почему ее так интересует урожай? Лучше бы про маму рассказала что-нибудь приятное», – думал мальчик. Ему был неприятен этот взгляд, нацеленный в его душу.
– Что теперь поделывает твой отец? Углубился в алхимию или много охотится и рыбачит, как прежде?
– Он трудится… – Аркади запнулся на этом, он не знал над чем трудится его отец. Мальчик думал, что это что-то научное, раз большие книги и свитки, но отец ничего об этом не рассказывал, говорил лишь, что это важно для него, что это «большой труд». – Охотится и рыбачит тоже. Мы вместе ходим, – добавил мальчик, забыв уже о том, что он ждал рассказов о маме, он стал думать об отце и его деятельности, которая отнимала у него много времени, и так мало оставалось минут для сына…
Аркади обернулся, разыскивая в толпе отца. Высокий худой бретон, с остроконечным (выразительным, как говорила мать) носом был похож на потомственного аристократа, так казалось Аркади. Ренард выглядел сейчас беззаботным, много смеялся. Мальчику так сильно захотелось узнать над чем смеется его отец и разделить с ним эту радость, что он, забыв поблагодарить Абель за пироги, решительным шагом направился к отцу.
Ренард Браньер слушал очередную шутку в исполнении местного барда:
Как три мага собрались,
Много бренди напились.
Спорили, шутили,
Девушек кадрили.
Вдруг выяснить решили,
Что сильнее бьет:
Огонь и холод запустили.
Что всё разнесёт?
И давай махать руками,
Громко матерясь.
Гром и молнии метали.
Вся таверна затряслась.
Где таверна? Нет её.
Сгинула она давно.
Люди помнят этот день,
Как таверна превратилась в тень.

Отец смеялся, Аркади вторил ему.

Сытые, уставшие, размышляющие о прошедшем празднике, Ренард с сыном пустили лошадь медленным шагом и, покидая Лейавин, направлялись к реке. К тому месту Нижнего Нибена, где полтора года назад Гвенаель была смертельно ранена.
– Аркади, мы не сразу поедем домой, сначала спустимся к реке. Ты устал, но я не могу более терпеть, мне необходимо сделать задуманное сегодня, иначе я не засну, но нужно, чтобы ты был со мной.
Мальчик ощутил дрожь во всем теле, он почувствовал нервное нетерпеливое возбуждение отца, и это передалось ему. Сонливость отпустила его. Волнение и страх сжимали сердце. Аркади обернулся и посмотрел на отца, серо-зеленые глаза ярко сверкали в ночных сумерках, зрачки были расширены, ласковая улыбка предназначалась для него – Аркади. Мальчик всегда безошибочно распознавал папины эмоции, что бы тот не изображал и не говорил, Аркади точно понимал истинное настроение родителя.
Ренард поцеловал сына.

Река была тихой, гладкой, словно обтянутая блестящей кожей большая змея, которая мирно дремала, готовясь к новому дню, полному волнений.
Браньеры подошли к реке. Аркади поежился от ночной прохлады и ждал то, что так волновала отца.
– Твоя мать… – начал Ренард и, обдумав свою речь, после паузы продолжил, – Гвеанель умерла не здесь, но именно это место, вон там, – он указал рукой на змеиноподобную реку, – явилось причиной ей смерти, поэтому я именно здесь сделаю то, о чем я давно мечтал. Может быть ничего не получится, но я должен попробовать.
– Я хочу призвать ее душу, я хочу увидеть ее еще раз, хотя бы единственный раз. И ты, наш сын, тоже увидишь ее, – с улыбкой добавил Ренард.
Мальчик еще больше задрожал от холода и безумной, как ему казалось, идеи отца. «Зачем он хочет ее видеть? Что он хочет делать?» – Аркади не нуждался в явлении духа Гвенаель, он видел свою мать очень часто во сне. Сны были похожи один на другой – всегда неизменно ласковая, нежная мама. Наутро мальчику казалось, что он даже слышал ее запах, ее тепло. Ему хотелось рассказывать об этом отцу, но так и не удавалось это сделать: то Ренард был поглощен «трудами», то он не располагал к задушевным разговорам, то они оба были слишком заняты охотой или домашними заботами.
– Папа! Я не хочу! – тихо проговорил Аркади.
Но отец не хотел слышать отказов, он приготавливался к призыву: достал из рюкзака свой дневник, вытащил несколько записок, свитков и разложил круг себя. Аркади стоял немного поодаль.
Ренард возвел руки к небу, глядя при этом на гладь воды, и после небольшой паузы нарушил тишину громкими восклицаниями магических заклинаний. Аркади не понимал того языка, который звучал из уст родителя, это еще больше пугало ребенка.
В конце отец тихо добавил:
– Гвенаель Браньер, супруга моя и мать моего сына, явись ко мне сейчас!

Но дело было сделано, тихо дремавшая змея пробудилась. Легкий туман, стелящийся над водой, теперь медленно поднимался, незаметно рассеиваясь, обнажая ужас.
Аркади прижался к отцу, крепко схватив его за руку.
Воздух похолодел. Прерывисто дыша, мальчик пускал морозный пар; заледеневшие руки хватались за родителя, зубы громко стучали от дрожи.
Слышен был гул, плеск воды, постепенно прояснялись многочисленные образы. Сонм плавно плывущих призраков двигался к берегу; из воды, гремя и стуча, шли скелеты – утопленники.
Ренард не всматривался в лица смерти, но он понимал, как и Аркади, что Гвенаель среди них нет.
Браньеры попятились назад.
– Скорее, садись на Витязя! Я сейчас, – Ренард раскрыл приготовленный заранее свиток и прокричал заклинание рассеивания, добавив при этом от себя, – Уходите прочь! Отправляйтесь обратно во тьму!
Аркади услышал громкое ржание их коня и стремительный цокот копыт.
– Витязь! Назад! – отчаянно кричал мальчик, но напрасно, обезумевший от ужаса конь умчался прочь.
– Папа! Витязь ускакал!

Заклинание подействовало, но не на всех, вблизи берега нежити стало меньше, но следом двигались другие, вода продолжала клокотать.
Ренард не унимался, продолжая выкрикивать заклинательные приказы вновь и вновь, рассеивая смерть, пока не иссякли его силы. Он схватил сына за руку и скомандовал: «Бежим!»
Позади отдаленно слышались тускло гудящие голоса смерти.

Никогда в своей жизни Аркади не испытывал подобного ужаса, все прежние страхи казались теперь маленькой слезинкой идеальной формы на земле в сравнении с морем воды. Он бежал из-за всех сил, не отставая от отца. Большое расстояние от дома до реки теперь казалось коротким потому, что они не видели пути, они видели только цель и мчались к ней.

Прочно закрыв дверь на засов и захлопнув ставни на окнах, Ренард, дрожащими руками притянул к себе перепуганного сына и крепко обнял его.
Так они простояли долго: час, может, два часа – они не знали и не чувствовали времени. Когда Аркади шевельнулся, переминаясь с ноги на ногу, Ренард, очнувшись, сказал:
– Я уже оправился, ты останешься тут, а я вернусь туда и закончу то, что натворил.
– Папочка, не уходи! – мальчик крепко обнял отца за шею.
– Я должен, сколько бед может случиться, если я не отправлю призраков назад, – Ренард со слезами на глазах высвободился из цепких рук сына и, приготовив необходимые зелья и свитки, отворил дверь. – Крепко запри за мной дверь.
Содрогаясь в рыданиях, мальчик закрыл за отцом дверь. Он сел на кровать, обхватив коленки руками, и с широко раскрытыми глазами смотрел на дверь, прислушиваясь к ночной тишине, которая не приносила никаких звуков.

Долго искать призванных существ Ренарду не пришлось: могильный холод, ровный гул голосов, смрадная сырость – остро чувствовались на расстоянии.
Браньер решительно двигался навстречу голосам смерти.
Поняв на практике, как действует заклинания рассеивания, Ренард приблизился к привидениям на расстоянии вытянутой руки.
– Духи и тела умерших, что призвал я из вод, возвращайтесь назад! – выкрикивал маг, возводя руки к цели.
Голос звучал уверенно, но сердце щемило. Он видел, как дымка стелется над землей и исчезает вместе с призраками. Ренард отступал, мертвецы продолжали своё шествие с одним лишь намерением – погубить.
Нежити становилось всё меньше и меньше. Браньер устал, задыхаясь от ужаса и бессилия, но радуясь своему успеху, он потерял бдительность. Столь осторожный в начале магического сражения со смертью теперь он был окружен несколькими мертвецами. Его горло сжала холодная костлявая рука, острые пальцы ранили кожу. Хрипя, из последних сил маг проговорил заклинание.

Аркади всю ночь не сомкнул глаз, он ждал отца или своей смерти. Мысли бешено крутились в голове, одна путаясь с другой: то он представлял, как скелеты взламывают дверь и убивают его; то ему казалось, что вот-вот придет отец; то он размышлял о том, как он будет жить один, как добывать себе еду и учиться при этом. Дрожь не отпускала его тело и душу. Вдруг он услышал голос отца: «Аркади! Открой, это я!» Кровь стремительно побежала по телу мальчика, пробуждая в нем силу и решительность. Мальчик в один прыжок достиг двери и резко открыл ее.
– Всё кончилось, – проговорил отец.
Раскаявшийся, смиренный, открытый сыну, любящий отец. Аркади понял, что его отец вернулся, что больше не будет этих «трудов», этой нежити и этого напряжения.

Они погрузились в крепкий сон, укрывшись им, словно щитом, защищающим от страхов, опасности и смерти.
Наутро Ренард, с нежной улыбкой на лице, потрепав сына по голове, сказал ему:
– Гвенаель сегодня приснилась мне, она приходила ночью сюда.
– Я сегодня не видел снов, но мама часто мне снится.
– Ты не говорил мне об этом.
– Я хотел… Но почему-то не получалось сказать, – спокойно и искренно мальчик отвечал отцу, чувствуя теперь единение с ним.
– Она попросила не волновать её душу, а главное – заботиться о тебе, Аркади, – Ренард улыбнулся.