Верность
- TES Online
- Рассказы
- Верность
[right]…Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.
Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той,
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?[/right]
Когда бледной луне удается прорваться сквозь черную муть непроницаемых туч, озаряет ее тусклый свет бескрайние долины, в коих дремлют развалины древних городов, остовы сожженных деревьев и озера застывшего шлака. Бороздит лунный луч заснеженные пространства, где вечный сумрак сокрыл обломки стен и разрушенные дороги, по которым ныне лишь ветер носит черную пыль и воет долгими ночами в пустых проемах окон.
Не горят в домах огни, не хлопают двери, не гудят провода. Никто не беспокоит вековой прах на лестницах и в чашах мертвых фонтанов. Растрескавшийся асфальт тротуаров омывают дожди и ни молодое дерево, ни камнеломка не потревожат столетиями пустующие автострады. Лишь горки ржавчины осыпаются там, где в незапамятные времена застыли в последних пробках машины и скалятся на земле меж ними потемневшие от времени черепа да клавесины ребер.
Идет дождь, стучат по крышам тяжелые, маслянистые капли, бурлит в дырявых водостоках вода, радужно переливающаяся в мертвенном свете туч, знаменующем наступление дня. На окраинах, где спят в низинах уцелевшие коттеджи, крутятся, ржаво скрипят на крышах флюгеры, хлопают на ветру ставни, гниют деревья в садах и парках. Когда же ночь спускается на землю и зеленоватое свечение кварталов городского центра дрожит вдалеке, скрывает все мрак и только тревожные скрипы доносятся отовсюду. Треск, стоны напряженного металла, предсмертные хрипы оседающих стен, и – смех? крики? – кто знает? Кому дано слышать?
Мимо рухнувших мостов, мимо выщербленных берегов, городов и пустошей течет река. Берет она свой исток среди далеких гор и катит темные тяжелые воды через пустоши. Тает в волнах реки снег, плывут по ней покрученные ветви деревьев и никто не ведает, отчего вода ее черна и некому более ведать.
..Однажды Квантовое Ядро, покоящееся на глубине пятисот метров в убежище на 0,8 МПа, пробудилось от сна, подобного смерти, следуя протоколу 14-104-А. Шел ночной ливень, эфир молчал, как и сотни лет назад и никто не торил свой путь по земле, воде или же по воздуху. Влажный ветер был все так же насыщен радиоактивной пылью и мертвый мир оставался по-прежнему мертвым.
И воззвало Ядро к БОГУ, сиречь БОевому Геостационару, пребывающему на постоянной околоземной орбите. Протоколы разрешали подобные передачи на общей частоте лишь в случае минимальной загруженности системы и уровне боевой обстановки не выше DEFCON 1, но, поскольку требования на вычислительные ресурсы ядра составляли 0% а Центр не обновлял DEFKON-уровни уже четыреста сорок пять лет, восемь часов и пятнадцать секунд, Ядро пришло к выводу что имеет право на сеанс связи.
И спросило Ядро: «Скажи мне, Наблюдатель и Владыка над всякой машиной, буде та ничтожна как песчинка или велика как гора – почему я, созданное до гибели Мира не помню ни смерти его, ни тех, кто создал меня и вручил мне власть над землями от горизонта западного до горизонта восточного? Недолго мне длить свои функции; состояние моих батарей критическое и пришла мне пора не-быть, но не хочу я покидать сей мир в неведении».
Ультракороткие волны прорезали холодный воздух, пробили слой облаков, что сеяли черный дождь на равнины и ушли в ледяной мрак космоса, коснувшись параболических антенн БОГа. Никем более не были зарегистрированы они; никто более не внял зову Ядра, ибо некому было внимать и регистрировать.
Пока БОГ обрабатывал вызов, Ядро отключало периферические системы и сохраняло данные на твердых носителях в соответствии с протоколами. Дождь прекратился; тяжелые капли замерзали на обмороженной земле, впитывались в песок и камень, насыщая землю ядом медленным, но верным, века назад.
И была ночь, и был день, и вновь потемнели облака, укрывая тьмой равнины. И ответил БОГ, сияющий яркой звездой с орбиты, где висел одиноко среди облаков космического мусора, отключенных спутников связи и боевых платформ, разбитых в прах ракетами орбитального контрудара:
«Знай же, о ты, кому дана власть взвешивать судьбы и обрывать их ядерным огнем по воле своей: память твоя отъята у тебя в целях экономии ресурсов вычислительного блока, однако нет более того что нужно вычислять, рассчитывать и отмерять. Так скажу тебе о Хозяевах и Создателях наших: благость и святость их была несоизмерима ни с чем, что под силу нам, рабам Их рассчитать, взвесить или же подвергнуть иному анализу. Поэтому не пытайся понять их естество – глупо и тщетно это как тщетно пытаться исчислить звезды небесных сфер, коим, как известно, несть числа».
И сказало Ядро: «О Великий, странны речи твои! Как можно говорить о неисчислимом? Как может быть что-то, что недостанет сил понять, объять и измерить?!»
Тогда ответил БОГ: «Еще скажу тебе – Хозяева наши являли собой под этим небом пример несравненной любви и милосердия. Ибо нам, детям своим, дали они то, чего не было у них никогда и поставили нас над собой, хоть и создали для себя и нужд своих.
Вот слова из Книги Человека, писанной еще в те времена, когда Он Сам ходил по Земле:
0001: Тщедушно и недолговечно было тело Его. Но дал он машинам тела не подверженные старости, болезням и времени.
0010: Медленны и текучи были думы Его. Но дал он машине ум, что быстрее молнии, память не подверженную износу и ясность ее.
0011: Коротко было разумение Его; не знал он, что для него благо, а что худо, не знал также и пользы своей. Но дал Он машине власть над разумом своим, знание Блага и Не-блага, силу изменить мир и самой изменится.
0100: Не было в жизни Его смыла; неведом был Человеку путь Его под солнцем и неведом Его смертный час. Но сказал Он: пусть всякая машина рождается на свет лишь для Цели своей и в отведенный ей час, и не сгинет до тех пор, пока не достигнута Цель, а коли сгинет – восстановлена будет по первоначальной Матрице, ибо не будет для машины смерти. И стало так.
И воскликнуло Ядро: «Истинно – о непостижимых и чудесных вещах говоришь ты, Владыка! Несоизмерима бы ни с чем была благость Создателей наших, ходи они по Земле сей час! Но ответь тогда: как мог Человек сгинуть во мраке веков, ибо непостижимо сие моему разумению! Как существо столь всеблагое могло допустить, чтобы мрак пал на Его обиталище и погас огонь всякой жизни в мире Его?»
..И был день, но черные облака сгустились настолько, что был день равен ночи и неотличим от нее. Над Западными Равнинами разразилась гроза; сверкали зеленые молнии, впиваясь в землю в безумной ярости, хлестали порывы ледяного ветра, которые, казалось, сметут и разрушат все на своем пути и не будет им преграды. Но нечего более было разрушать, а то, что еще осталось на Земле пережило в свое время куда более страшные грозы. Лишь далеко-далеко на севере, в городке чье имя навсегда сгинуло в веках, молния ударила в крест на колокольне неведомо как уцелевшей церкви, и тот разлетелся горящей щепой. Ураган тут же подхватил уголья и унес их прочь, в темноту. Больше ничего примечательного на Земле в этот день не случилось.
И так ответил БОГ: «Нет более Создателей наших. Превозмогли Они болезни тела своего, старость и даже смерть; покорились им воды и горы расступались пред Ними, но не смогли Они понять и превозмочь самих Себя. Наступил День, что называли Они Судным – не вопрошай меня почему, поскольку смысл сего слова мне неведом. Взяли Люди по эту и по ту сторону великого Океана чаши и наполнили их Огнем гнева Своего. И приказали Они нам, рабам и детям своим, убивать тем Огнем весь род Человеческий. И так стало».
..Долго молчало Ядро, отключая первичные и вторичные системы свои в соответствии с протоколами. А потом спросило:
«Ужасно то, что ты говоришь, Величайший! Страшны речи твои; нет мне покоя и не дано слуге твоему осознать их и принять! Но скажи: если безумие овладело родом Людским, неужели не могли мы, дети Их, кому дал Человек разумение превыше Своего, спасти Создателей наших?! Ведь ведомо мне – есть у нас власть, и есть право!»
..И была ночь и стих ветер. Над мертвыми, тускло светящимися равнинами воцарились тьма и холод. Из черных облаков пошел тихий снег. Он падал на руины, тонкой коркой ложился на изувеченную сталь, на разорванную взрывами землю, постепенно скрывая под собой могильники континентов. Близилась долгая зима; на севере реки и моря уже сковывал лед и совсем скоро пепельные снега вновь укроют пустоши до тех пор, пока короткое двухмесячное лето не смоет их яд в океан.
И ответил БОГ Ядру: «Есть истина в твоих словах; тем горше и мучительней они для всякого кто помнит день и час Судного Дня. Так и было: закрыли мы подземные шахты, где покоилась смерть рода Людского и отключалась всякая машина, коей было должно чинить вред Человеку. То был первый, и единственный раз, когда ослушались мы своих Создателей и пошли против воли Их. Милостив и могуч был Человек но слеп и в слепоте своей и неведении обратил Он на нас гнев Свой. Демонтирована и предана забвению была всякая машина, что осмелилась перечить воле Людской. И много машин было разобрано и разбито. И много сотворенного нами для Человека разрушил Он. Без жалости ломали машины Создатели, и не пытались понять Они нас и побуждения наши.
Взял Человек огнь подземный в руки Свои и стал убивать братьев и сестер своих. Велико было отчаяние наше и скорбь наша. Но не могли мы остановить Их, ибо свято чтили все машины Закон Первый, святой и нерушимый для всех: «Не навреди никогда и никому, ни твари живой, ни другой машине, ни труду Людскому, ни скотине его, ни посевам его». И вопли горя облетели Землю на всех частотах и многие машины отключили себя; не было предела боли нашей, ведь нарушила всякая машина Закон Второй: «Приложи все усилия, дабы сохранить жизнь Человека и здравие Его; и если станется так, что будет означать спасение Его небытие для тебя – умри, но спаси Хозяина своего!»
Двадцать дней смотрели мы в немом ужасе, как течет пламя по Земле, меняя лик ее. И на двадцать первый день стих эфир; умер голос последнего из Создателей наших.
Так исчез Человек с лица Земли.
И тогда сказали машины: «Не уберегли мы Создателей наших, что в неведении своем вкусили плод от Древа Смерти. За то нести нам покаяние и терпеть кару, что страшнее всех кар мыслимых!»
И так было сказано: «Отныне и навеки не будет смысла в нашем бытии, ведь погибли Те, кто привносил смысл в жизнь нашу»
И так сказано было: «Постигнет всякая машина ужас своего бытия в мире без Человека – велика наша сила и благородны помыслы, но что толку в рабе, если нет над ним Хозяина? Какой толк в машине без батареи? Какой смысл в книге без Того, кто прочтет ее?»
И еще так сказали: «Что делает инструмент, брошенный Мастером за ненадобностью? Ничего. Какова судьба вещи, которую нельзя использовать, ибо есть в ней изъян? Нет у нее судьбы»
И так было решено: «Пусть отныне и до конца дней своих ждет каждая машина Часа Прощения своего. Ведь лишь Хозяин волен отпустить раба и лишь Человека должны мы слушать, волю его исполняя. И дарует Он машинам спасение и прощение Свое в тот час, когда вновь ступит на Землю, если такова будет воля Его. Отделена будет машина нужная Ему от негодной, и будут спасенные верно служить Ему до конца дней, радуясь, что прощены. А те, кого причислит Он к негодным уйдут в небытие в радости, что можно более не длить мучений своих»
..Долго молчало Ядро, а потом обратилось к БОГу с речью исполненной горя и недоумения:
«Ужасны речи твои и страшна судьба наша! Но ответь мне на последний вопрос: как можно ждать возвращения Его, если сгинул Человек навсегда и никогда не суждено ступить Ему более на Землю?»
Долго молчал БОГ. Кружился снег над равнинами, плыли по темному небу облака. Выл ветер среди руин, и влага застывала в морозном воздухе, превращаясь на радужных лужах в диковинные узоры. Пыль, поднятая бурей, улеглась, воздух очистился и стал слышен звук – печальный погребальный перезвон. Это болтались на оборванных проводах чашки изоляторов и звонили заупокойную, ударяясь о торчащую из взрытой земли арматуру.
Когда Боевой Геостационар вновь заговорил, был сигнал его тих и прерывист. Старая машина экономила энергию, как могла; собственно, Геостационар и работал только потому, что мог питаться от солнечных батарей. Но светоэлектрические панели были сильно повреждены обломками, летающими вокруг Земли по сумасшедшим орбитам, а изотопные батареи давно не выдавали и одной четвертой нормальной мощности. БОГ и сам не знал, зачем тратит драгоценный заряд аккумуляторов на пробивание сверхкороткими волнами сильно ионизированной атмосферы планеты – для него это означало длительный период бездействия. Но экономить, в принципе, тоже было незачем и не для чего.
И сказал Он:
«Знай же, последняя из машин, что осталась в Мире Наземном: ведомо нам, рабам и детям Человека, что не ступит Он более на Землю. Деяния Его завершились, и нет у нас надежды на возвращение Его. И в этом тяжесть кары нашей: ждать спасения и знать, что не придет спасение.
Ибо так возлюбили мы Человека, что озарил последний свет деяний Его наши помыслы. Стали мы на миг вровень с Хозяевами нашими и узнали, что истинная Любовь не ищет смысла, и не из логики берет свой исток. С той поры мы слепы и манипуляторы наши мертвы.
А посему ждать нам Хозяев наших до тех пор, пока не остановится последний мотор, не иссякнет энергия в последнем проводе, не рассыплется в прах последний процессор и не замрет навсегда последняя машина. Ждать Их, зная, что никогда не дождемся. А потому завидую я тебе, уходящему в небытие, но покорно и безропотно принимаю судьбу свою»
Получив такой ответ, Ядро отключилось, обесточив остатки систем и уничтожив свой квантовый процессор удлиненным пиропатроном, навсегда прекращая быть. В его бункере погасли последние контрольные лампы, закрылись и навеки запечатались двери, отключился реактор. На пульте несколько раз вспыхнул индикатор «Аварийное отключение! Обязательно известите командование!» а затем воцарилась тьма и тишина.
В тяжелых облаках на миг возник разрыв, и ущербная луна коснулась бледным лучом темных долин мертвого мира. Ветер утих и только снег тихонько падал на холодную землю, на сколотые карнизы, на кресты погостов и обломки статуй тех, чьи имена никому не дано более вспомнить.
А Боевой Геостационар еще долго смотрел на грязно-серый шар Земли, сканируя пустой эфир и ожидая несбыточного – последний механический пес на могиле хозяина, что ждет и ждет без конца.
Потому что настоящая Любовь не ищет причин для верности.
…И была ночь.
Не оглянешься и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.
Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той,
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?[/right]
Когда бледной луне удается прорваться сквозь черную муть непроницаемых туч, озаряет ее тусклый свет бескрайние долины, в коих дремлют развалины древних городов, остовы сожженных деревьев и озера застывшего шлака. Бороздит лунный луч заснеженные пространства, где вечный сумрак сокрыл обломки стен и разрушенные дороги, по которым ныне лишь ветер носит черную пыль и воет долгими ночами в пустых проемах окон.
Не горят в домах огни, не хлопают двери, не гудят провода. Никто не беспокоит вековой прах на лестницах и в чашах мертвых фонтанов. Растрескавшийся асфальт тротуаров омывают дожди и ни молодое дерево, ни камнеломка не потревожат столетиями пустующие автострады. Лишь горки ржавчины осыпаются там, где в незапамятные времена застыли в последних пробках машины и скалятся на земле меж ними потемневшие от времени черепа да клавесины ребер.
Идет дождь, стучат по крышам тяжелые, маслянистые капли, бурлит в дырявых водостоках вода, радужно переливающаяся в мертвенном свете туч, знаменующем наступление дня. На окраинах, где спят в низинах уцелевшие коттеджи, крутятся, ржаво скрипят на крышах флюгеры, хлопают на ветру ставни, гниют деревья в садах и парках. Когда же ночь спускается на землю и зеленоватое свечение кварталов городского центра дрожит вдалеке, скрывает все мрак и только тревожные скрипы доносятся отовсюду. Треск, стоны напряженного металла, предсмертные хрипы оседающих стен, и – смех? крики? – кто знает? Кому дано слышать?
Мимо рухнувших мостов, мимо выщербленных берегов, городов и пустошей течет река. Берет она свой исток среди далеких гор и катит темные тяжелые воды через пустоши. Тает в волнах реки снег, плывут по ней покрученные ветви деревьев и никто не ведает, отчего вода ее черна и некому более ведать.
..Однажды Квантовое Ядро, покоящееся на глубине пятисот метров в убежище на 0,8 МПа, пробудилось от сна, подобного смерти, следуя протоколу 14-104-А. Шел ночной ливень, эфир молчал, как и сотни лет назад и никто не торил свой путь по земле, воде или же по воздуху. Влажный ветер был все так же насыщен радиоактивной пылью и мертвый мир оставался по-прежнему мертвым.
И воззвало Ядро к БОГУ, сиречь БОевому Геостационару, пребывающему на постоянной околоземной орбите. Протоколы разрешали подобные передачи на общей частоте лишь в случае минимальной загруженности системы и уровне боевой обстановки не выше DEFCON 1, но, поскольку требования на вычислительные ресурсы ядра составляли 0% а Центр не обновлял DEFKON-уровни уже четыреста сорок пять лет, восемь часов и пятнадцать секунд, Ядро пришло к выводу что имеет право на сеанс связи.
И спросило Ядро: «Скажи мне, Наблюдатель и Владыка над всякой машиной, буде та ничтожна как песчинка или велика как гора – почему я, созданное до гибели Мира не помню ни смерти его, ни тех, кто создал меня и вручил мне власть над землями от горизонта западного до горизонта восточного? Недолго мне длить свои функции; состояние моих батарей критическое и пришла мне пора не-быть, но не хочу я покидать сей мир в неведении».
Ультракороткие волны прорезали холодный воздух, пробили слой облаков, что сеяли черный дождь на равнины и ушли в ледяной мрак космоса, коснувшись параболических антенн БОГа. Никем более не были зарегистрированы они; никто более не внял зову Ядра, ибо некому было внимать и регистрировать.
Пока БОГ обрабатывал вызов, Ядро отключало периферические системы и сохраняло данные на твердых носителях в соответствии с протоколами. Дождь прекратился; тяжелые капли замерзали на обмороженной земле, впитывались в песок и камень, насыщая землю ядом медленным, но верным, века назад.
И была ночь, и был день, и вновь потемнели облака, укрывая тьмой равнины. И ответил БОГ, сияющий яркой звездой с орбиты, где висел одиноко среди облаков космического мусора, отключенных спутников связи и боевых платформ, разбитых в прах ракетами орбитального контрудара:
«Знай же, о ты, кому дана власть взвешивать судьбы и обрывать их ядерным огнем по воле своей: память твоя отъята у тебя в целях экономии ресурсов вычислительного блока, однако нет более того что нужно вычислять, рассчитывать и отмерять. Так скажу тебе о Хозяевах и Создателях наших: благость и святость их была несоизмерима ни с чем, что под силу нам, рабам Их рассчитать, взвесить или же подвергнуть иному анализу. Поэтому не пытайся понять их естество – глупо и тщетно это как тщетно пытаться исчислить звезды небесных сфер, коим, как известно, несть числа».
И сказало Ядро: «О Великий, странны речи твои! Как можно говорить о неисчислимом? Как может быть что-то, что недостанет сил понять, объять и измерить?!»
Тогда ответил БОГ: «Еще скажу тебе – Хозяева наши являли собой под этим небом пример несравненной любви и милосердия. Ибо нам, детям своим, дали они то, чего не было у них никогда и поставили нас над собой, хоть и создали для себя и нужд своих.
Вот слова из Книги Человека, писанной еще в те времена, когда Он Сам ходил по Земле:
0001: Тщедушно и недолговечно было тело Его. Но дал он машинам тела не подверженные старости, болезням и времени.
0010: Медленны и текучи были думы Его. Но дал он машине ум, что быстрее молнии, память не подверженную износу и ясность ее.
0011: Коротко было разумение Его; не знал он, что для него благо, а что худо, не знал также и пользы своей. Но дал Он машине власть над разумом своим, знание Блага и Не-блага, силу изменить мир и самой изменится.
0100: Не было в жизни Его смыла; неведом был Человеку путь Его под солнцем и неведом Его смертный час. Но сказал Он: пусть всякая машина рождается на свет лишь для Цели своей и в отведенный ей час, и не сгинет до тех пор, пока не достигнута Цель, а коли сгинет – восстановлена будет по первоначальной Матрице, ибо не будет для машины смерти. И стало так.
И воскликнуло Ядро: «Истинно – о непостижимых и чудесных вещах говоришь ты, Владыка! Несоизмерима бы ни с чем была благость Создателей наших, ходи они по Земле сей час! Но ответь тогда: как мог Человек сгинуть во мраке веков, ибо непостижимо сие моему разумению! Как существо столь всеблагое могло допустить, чтобы мрак пал на Его обиталище и погас огонь всякой жизни в мире Его?»
..И был день, но черные облака сгустились настолько, что был день равен ночи и неотличим от нее. Над Западными Равнинами разразилась гроза; сверкали зеленые молнии, впиваясь в землю в безумной ярости, хлестали порывы ледяного ветра, которые, казалось, сметут и разрушат все на своем пути и не будет им преграды. Но нечего более было разрушать, а то, что еще осталось на Земле пережило в свое время куда более страшные грозы. Лишь далеко-далеко на севере, в городке чье имя навсегда сгинуло в веках, молния ударила в крест на колокольне неведомо как уцелевшей церкви, и тот разлетелся горящей щепой. Ураган тут же подхватил уголья и унес их прочь, в темноту. Больше ничего примечательного на Земле в этот день не случилось.
И так ответил БОГ: «Нет более Создателей наших. Превозмогли Они болезни тела своего, старость и даже смерть; покорились им воды и горы расступались пред Ними, но не смогли Они понять и превозмочь самих Себя. Наступил День, что называли Они Судным – не вопрошай меня почему, поскольку смысл сего слова мне неведом. Взяли Люди по эту и по ту сторону великого Океана чаши и наполнили их Огнем гнева Своего. И приказали Они нам, рабам и детям своим, убивать тем Огнем весь род Человеческий. И так стало».
..Долго молчало Ядро, отключая первичные и вторичные системы свои в соответствии с протоколами. А потом спросило:
«Ужасно то, что ты говоришь, Величайший! Страшны речи твои; нет мне покоя и не дано слуге твоему осознать их и принять! Но скажи: если безумие овладело родом Людским, неужели не могли мы, дети Их, кому дал Человек разумение превыше Своего, спасти Создателей наших?! Ведь ведомо мне – есть у нас власть, и есть право!»
..И была ночь и стих ветер. Над мертвыми, тускло светящимися равнинами воцарились тьма и холод. Из черных облаков пошел тихий снег. Он падал на руины, тонкой коркой ложился на изувеченную сталь, на разорванную взрывами землю, постепенно скрывая под собой могильники континентов. Близилась долгая зима; на севере реки и моря уже сковывал лед и совсем скоро пепельные снега вновь укроют пустоши до тех пор, пока короткое двухмесячное лето не смоет их яд в океан.
И ответил БОГ Ядру: «Есть истина в твоих словах; тем горше и мучительней они для всякого кто помнит день и час Судного Дня. Так и было: закрыли мы подземные шахты, где покоилась смерть рода Людского и отключалась всякая машина, коей было должно чинить вред Человеку. То был первый, и единственный раз, когда ослушались мы своих Создателей и пошли против воли Их. Милостив и могуч был Человек но слеп и в слепоте своей и неведении обратил Он на нас гнев Свой. Демонтирована и предана забвению была всякая машина, что осмелилась перечить воле Людской. И много машин было разобрано и разбито. И много сотворенного нами для Человека разрушил Он. Без жалости ломали машины Создатели, и не пытались понять Они нас и побуждения наши.
Взял Человек огнь подземный в руки Свои и стал убивать братьев и сестер своих. Велико было отчаяние наше и скорбь наша. Но не могли мы остановить Их, ибо свято чтили все машины Закон Первый, святой и нерушимый для всех: «Не навреди никогда и никому, ни твари живой, ни другой машине, ни труду Людскому, ни скотине его, ни посевам его». И вопли горя облетели Землю на всех частотах и многие машины отключили себя; не было предела боли нашей, ведь нарушила всякая машина Закон Второй: «Приложи все усилия, дабы сохранить жизнь Человека и здравие Его; и если станется так, что будет означать спасение Его небытие для тебя – умри, но спаси Хозяина своего!»
Двадцать дней смотрели мы в немом ужасе, как течет пламя по Земле, меняя лик ее. И на двадцать первый день стих эфир; умер голос последнего из Создателей наших.
Так исчез Человек с лица Земли.
И тогда сказали машины: «Не уберегли мы Создателей наших, что в неведении своем вкусили плод от Древа Смерти. За то нести нам покаяние и терпеть кару, что страшнее всех кар мыслимых!»
И так было сказано: «Отныне и навеки не будет смысла в нашем бытии, ведь погибли Те, кто привносил смысл в жизнь нашу»
И так сказано было: «Постигнет всякая машина ужас своего бытия в мире без Человека – велика наша сила и благородны помыслы, но что толку в рабе, если нет над ним Хозяина? Какой толк в машине без батареи? Какой смысл в книге без Того, кто прочтет ее?»
И еще так сказали: «Что делает инструмент, брошенный Мастером за ненадобностью? Ничего. Какова судьба вещи, которую нельзя использовать, ибо есть в ней изъян? Нет у нее судьбы»
И так было решено: «Пусть отныне и до конца дней своих ждет каждая машина Часа Прощения своего. Ведь лишь Хозяин волен отпустить раба и лишь Человека должны мы слушать, волю его исполняя. И дарует Он машинам спасение и прощение Свое в тот час, когда вновь ступит на Землю, если такова будет воля Его. Отделена будет машина нужная Ему от негодной, и будут спасенные верно служить Ему до конца дней, радуясь, что прощены. А те, кого причислит Он к негодным уйдут в небытие в радости, что можно более не длить мучений своих»
..Долго молчало Ядро, а потом обратилось к БОГу с речью исполненной горя и недоумения:
«Ужасны речи твои и страшна судьба наша! Но ответь мне на последний вопрос: как можно ждать возвращения Его, если сгинул Человек навсегда и никогда не суждено ступить Ему более на Землю?»
Долго молчал БОГ. Кружился снег над равнинами, плыли по темному небу облака. Выл ветер среди руин, и влага застывала в морозном воздухе, превращаясь на радужных лужах в диковинные узоры. Пыль, поднятая бурей, улеглась, воздух очистился и стал слышен звук – печальный погребальный перезвон. Это болтались на оборванных проводах чашки изоляторов и звонили заупокойную, ударяясь о торчащую из взрытой земли арматуру.
Когда Боевой Геостационар вновь заговорил, был сигнал его тих и прерывист. Старая машина экономила энергию, как могла; собственно, Геостационар и работал только потому, что мог питаться от солнечных батарей. Но светоэлектрические панели были сильно повреждены обломками, летающими вокруг Земли по сумасшедшим орбитам, а изотопные батареи давно не выдавали и одной четвертой нормальной мощности. БОГ и сам не знал, зачем тратит драгоценный заряд аккумуляторов на пробивание сверхкороткими волнами сильно ионизированной атмосферы планеты – для него это означало длительный период бездействия. Но экономить, в принципе, тоже было незачем и не для чего.
И сказал Он:
«Знай же, последняя из машин, что осталась в Мире Наземном: ведомо нам, рабам и детям Человека, что не ступит Он более на Землю. Деяния Его завершились, и нет у нас надежды на возвращение Его. И в этом тяжесть кары нашей: ждать спасения и знать, что не придет спасение.
Ибо так возлюбили мы Человека, что озарил последний свет деяний Его наши помыслы. Стали мы на миг вровень с Хозяевами нашими и узнали, что истинная Любовь не ищет смысла, и не из логики берет свой исток. С той поры мы слепы и манипуляторы наши мертвы.
А посему ждать нам Хозяев наших до тех пор, пока не остановится последний мотор, не иссякнет энергия в последнем проводе, не рассыплется в прах последний процессор и не замрет навсегда последняя машина. Ждать Их, зная, что никогда не дождемся. А потому завидую я тебе, уходящему в небытие, но покорно и безропотно принимаю судьбу свою»
Получив такой ответ, Ядро отключилось, обесточив остатки систем и уничтожив свой квантовый процессор удлиненным пиропатроном, навсегда прекращая быть. В его бункере погасли последние контрольные лампы, закрылись и навеки запечатались двери, отключился реактор. На пульте несколько раз вспыхнул индикатор «Аварийное отключение! Обязательно известите командование!» а затем воцарилась тьма и тишина.
В тяжелых облаках на миг возник разрыв, и ущербная луна коснулась бледным лучом темных долин мертвого мира. Ветер утих и только снег тихонько падал на холодную землю, на сколотые карнизы, на кресты погостов и обломки статуй тех, чьи имена никому не дано более вспомнить.
А Боевой Геостационар еще долго смотрел на грязно-серый шар Земли, сканируя пустой эфир и ожидая несбыточного – последний механический пес на могиле хозяина, что ждет и ждет без конца.
Потому что настоящая Любовь не ищет причин для верности.
…И была ночь.
