Рассказы

В тишине поместья я иду по пустынному коридору Розеторна. Когда-то здесь жил великий герой — ныне же в пустом доме скучно и тихо. Герой, устав от одиночества и скуки, покинул Сиродиил, служанка дома, оставшись в поместье на время его отсутствия, оказалась убита во время драки, поместье без хозяина вскрыли — вынесли все, что можно. Граф, сидящий в своем уютном замке, даже не успел что-нибудь пикнуть — нет уже былого богатства Розеторна. Нет роскошной мебели, нет домашнего уюта нет важного жителя. Я-то знаю, я здесь был когда-то гостем.

Как будто вчера на месте пыли — мягкий ковер. Вокруг витрины с трофеями — даэдрические артефакты, зачарованные вещи, драгоценности. Сам хозяин — на кресле, в спальне, в роскошном костюме — такой и сам император не побрезговал бы надеть. Служанка занимается хлопотами, готовит, носит еду.

А что теперь?

Разруха.

Хаос.

Пустота.

Такова, думаю, жизнь всех героев. Они безответственны по своей природе.

Пустой дом еще принадлежит ему, но войти в него может каждый — пусть у его двери и стоит стражник, следящий, чтобы никто не жил в доме в отсутствие хозяина. Вынести-то нечего — стащили в одну ночь все богатства, накопленные этим самодовольным бродягой. Говорят, что он купил его через год после того, как сбежал из Имперской тюрьмы — без денег, без нормальной одежды, без оружия, без знаний. Всего год — и вот, бывший преступник и изгой стал уважаемым гражданином Империи. Взять хотя бы то, что он был около Мартина в трудный час, когда небо над Имперским городом окрасилось в цвет крови. Говорят, хозяин этого дома еще и с Клинками сотрудничал…

А даэдрические артефакты?

Как будто сейчас вижу — ряд больших витрин вдоль стены в его спальне, обиты они изнутри пурпурным бархатом, и в каждой — артефакт дэйдра. Даже Бритве Меруна Дагона, в поражении которого он сыграл далеко не последнюю роль, место нашлось. Все витрины, как он тогда хвастался, закрыты на лучшие замки в Тамриэле — их не открыть простому воришке. Ловушки, зачарования… А в итоге — мебель утащили. Вместе с кинжалами, посохами, броней. Да и замки-то были обычные стальные.

Помню, Маску Клавикуса Вайла мне предлагал. Говорил, не нашел применения. Оно и верно — его любит весь Тамриэль. Зачем ему эта безделица? Но заломал такую цену за нее, что у меня глаза на лоб полезли. Думаю, он пожалел, что не надел ее, чтобы продемонстрировать действие — может, тогда бы и получил свои десять тысяч септимов…

Еще показывал Золотой меч, спасшую ему не раз жизнь Розу Сангвина, Ваббаджек, с которым у него было связано немало забавных историй, Шкуру Спасителя, которую, по слухам, видели на новом архимаге, Звезду Азуры, которой он пользовался до того дня, как осел в Розеторне, Булаву Молаг Бала, великую и ужасную…

Все они, скорее всего, вернулись к своим истинным хозяевам, Принцам Дэйдра.

Но вот судьба Бритвы Меруна меня пугает куда больше. Сколько ужасов может породить этот клинок в руках злодея! Один удар — и человек мертв…
Потерян.
Навсегда.
Оборвалась нить бытия, и вот, он уже в Этериусе.
Герой никогда особо не распространялся о том, как он получил эту ужасную вещь — лишь вскользь упомянул шахты, но тут же осекся и показал мне следующий артефакт, лежавший в дорогой витрине под защитой жалкого железного замка, который я мог бы взломать без труда.

В общем, эффект, произведенный на меня Ключом Скелета, я передать не могу.

Стыдно, конечно, признаться, но я по обучению и по профессии с детства был — вор. Как начал ходить, так начал и яблоки с хлебом таскать. Это было естественно тогда, в деревне под Бравилом, когда есть было нечего, а родители постоянно пили и забывали обо всем.
Я, когда вырос, был взломщиком, и всегда зарабатывал тем, что залезал в дома таких, как он, в поисках наживы. Точно так же все шло и тогда — только посреди ночи меня засекли. Нужно было видеть мое лицо, когда герой, вместо того чтобы разозлиться, атаковать, закричать, звать стражу, угрожать — просто успокоил впавшую в истерику служанку, этого норда в юбке, и спокойно и мягко предложил мне вина.

Я никогда не забуду слов, которые он произнес, когда мои глаза впились в очертания артефакта Ноктюрнал:
— Что, жалко, что у тебя такого нет? Безумно странно держать ключ ко всем замкам в такой жалкой витрине, а? Я хотел заказать на эту витрину дорогой двемерский замок, но где же мне его найти…
И всплеснул руками.

Три года прошло с тех пор.
Вот, я здесь.
Пришел назад, в гости.
В этот раз не за драгоценностями.
С подарком.

Я потратил все свое золото, все десять тысяч с лишним (поразительно — все-таки он получит свои десять тысяч золотом, но даже без Маски), на замок из двемерского железа, который я бы сам никогда не смог открыть без ключа. Самый лучший кузнец-редгард изготовил его по моему заказу — к счастью, тогда у меня были с собой мои верные двемерские кинжалы, так что было что дать ему в качестве материала.
Я недолго думал — хоть расставаться с ветеранами сотен поножовщин с собутыльниками и товарищами по ремеслу и не хотелось, но к тому времени я уже давно забросил воровское дело.

Спросите, что такого случилось, что я свернул с темной дорожки и отвернулся от Ноктюрнал?

После всего, что я увидел, желание украсть, утащить все это только усилилось. Шок от неожиданной реакции хозяина прошел — я истекал слюной, в душе желая вернуться через неделю и забрать все это с собой. Мягкость хозяина я считал признаком его слабой воли.

Мы сидели в кресле. Герой медленно пил из бокала свое дорогое вино, с закрытыми глазами. Я сидел на стуле, изрядно нервничая. Крепко держал щупы и отмычки в кармане штанов — готовый, если предоставится возможность, ринуться на витрины и любыми способами, любой ценой — но открыть их. Плевать, что у меня не останется руки или я до конца своих дней буду идиотом — с Ключом-скелетом я стану сказочно богат, могущественен, вечен!.. Плевать, что хозяин всего этого, великий и могущественный, сидит прямо здесь — я на его глазах унесу сокровища, он же слабак. Не сделал ничего сначала, не сделает ничего сейчас — что меня держит?

— Я знаю, о чем ты, скорее всего, думаешь сейчас. Ты же все-таки вор… Но у меня есть куда более выгодная для тебя альтернатива, чем пытаться взломать витрины ценой жизни.

Я обернулся. Он все еще сидел с бокалом в руках, с закрытыми глазами. Как будто я не мог вонзить кинжал ему в глотку, чтобы решить проблему с трофеями. Какая самоуверенность! Или смелость, или безграничное доверие… Но я решил, что он просто глуп. И все-таки спросил:
— Какая еще альтернатива?
— Так вот… Два дня назад я нашел в этом доме песочные часы, в которых хранились драгоценные камни и зачарованное кольцо. На них я наткнулся только благодаря записке, найденной мною именно в этой комнате. Решив сокровища оставить на месте для того, кому предназначается этот клад, я вернул их назад, в тайник.

Герой открыл глаза и посмотрел на меня. В первый раз я вгляделся в них… Таких силы, храбрости, разума и стойкости во взоре я еще ни у кого не видел.

— Найдешь и принесешь это кольцо в один час — я отдам тебе все, что пожелаешь. Хоть весь особняк подарю, вместе со всеми сокровищами и служанкой. Не найдешь его — я передам тебя стражникам.

Второй вариант мне не нравился — попытка обокрасть общепризнанного героя принесет мне и дурную славу, и выкинет меня за пределы города, в котором мне больше доверять никто не будет, — так что у меня не было выбора. Значит, час игры в «найди тайник». Я вскочил, возбужденный, захохотал и выкрикнул:
— Ладно, но тогда я поставлю свое условие — я выберу Ключ-Скелет и уйду отсюда! И если я выиграю и заберу Ключ-Скелет, я приду с ним за всем остальным!

— Идет.

Ответ был быстр и лаконичен, не слишком фальшив, достаточно легок… Как будто герой изначально знал, что я предложу ему эту сделку. Он опять закрыл глаза и выпил вина. Секунду облизывал губы. После этого крикнул мощно, громко, и от его голоса я задрожал — как будто нордовский Ту'ум. Тут я помянул Азуру и чуть не упал.

— Эйджа! Закрой входную дверь, будь добра.

Я не сдвинулся с места. Слышен звук запираемой на замок двери — я-то знаю, какой там замок, его взламывать мне пришлось где-то минут пятнадцать. Значит, сбежать незамеченным не получится. Когда внизу послышался голос служанки, мол, дверь закрыла, он посмотрел на меня и сказал:

— Время пошло.

Нечего и говорить, что тут же я упал на ковер и начал ползать и стучать по полу под мягким покрытием в поисках тайников в половицах. Заглянул под кровать, на потолок, под витрины. Бегал, истерично озираясь, чуть не сбил служанку на лестнице, решив, что записка мне не нужна, чтобы найти тайник. Осмотрел витрины, обнюхал почти весь первый этаж, выбежал на балкон, потом снова вернулся назад в дом. Я искал везде, повсюду, в каждом закоулке — но нигде не было ни записки, ни таинственных песочных часов, которые мне нужно было найти.

Час прошел. Я вернулся на второй этаж, разбитый, униженный. До этого я справедливо считал себя мастером-вором — в Гильдии Воров я тогда был вторым по званию после Серого Лиса, что вызывает теперь у меня презрение к себе в прошлом… Как я был глуп!

И только не говорите, что не верите в существование Гильдии Воров — была она, была. Иероним Лекс гонялся не за тенями, а за вполне настоящей угрозой кошелькам богачей всего Сиродиила.

Я стоял на коленях и выл, как раненный щенок. Герой не внимал моим словам — слишком много в них было лицемерия. Я обещал ему горы золота, девушек, вечную службу, сладкую жизнь, мою голову — все, что я мог ему предоставить… Я пытался изобразить рыдание и искреннее раскаяние, валяясь на полу, но и баран поймет, что я Ключ-Скелет хотел получить во что бы то ни стало и любой ценой. Герой это понял и с презрением сказал, что передаст меня в руки правосудия.

Я не выдержал и вскочил, ударил его с размаху по лицу кулаком, потом другой по груди — не помогло. Стоял крепко, как гора, едва пошевельнулся, но был явно удивлен такому ходу событий — даже ругнулся. Тут я уже совсем вышел из себя и бросился к витрине.

Плевать, что он все видит. Плевать, что ловушка, скорее всего, смертельная. Плевать, что моя честь и репутация будет безвозвратно потеряна. Как потеряна жизнь того, кого ранили Бритвой Меруна…

Он успел только вытянуть руку и как-то удивленно, испуганно крикнуть своим громким голосом: «Стой!»

Но было уже поздно. Я на бегу вытащил щуп и подбежал к витрине с артефактом Ноктюрнал. Упал на колени… Неосторожно оперся рукой о дерево, готовясь приложить щуп к замку… Черт побери! Много месяцев учебы у предыдущего Мастера-вора меня ровно ничему не научили.

Сработала ловушка. Я услышал короткий вскрик голоса героя, но потерял сознание прежде чем понять, что он дрожал. Зато я успел понять, что, скорее всего, попаду в Этериус. Либо в Обливион.

Что, собственно, и требовалось доказать.

Очнулся я уже на утро с острой болью во всем теле, все еще продолжая бороться за свою жизнь. Я лежал в Розеторне, в постели служанки — Эйджа эту ночь провела в спальне хозяина. Сам герой все то время, разделявшее мое пробуждение и мою попытку взломать замок на витрине, бодрствовал — если верить Эйдже, всю ночь герой лежал, как тряпка, на лестнице, совершенно разбитый. Он притащил местную владелицу магазина для алхимиков, старого лекаря, целителя из Гильдии магов и придворного мага Скинграда — всех, кто мог бы облегчить мои страдания. Хозяин поместья, которого было трудно узнать — так сильно он побледнел — сыпал золотом направо и налево и орал своим ужасным голосом на ужасающихся магов, вращая глазами, как безумец. У него под глазами появились мешки, когда-то ухоженные и уложенные волосы превратились в черт знает что, появилась легкая седина…

Придворный маг постоянно объяснял, что я выжил только благодаря чуду — он сам создал ту ловушку и знал, что ее действие выдержит разве что огр. Владелица алхимического магазина торопливо сыпала ингридиенты в ступку и измельчала их, готовя зелье. Старый лекарь принес травы из-за города. Целитель из Гильдии магов каждые несколько минут после листания скучного вида книги заклинаний произносил заклинание и спрашивал, помогло ли оно мне или нет.

Меня все происходящее поразило. И это продолжалось весь день — ничто не могло спасти меня от смерти. И что самое ужасное, я умирал медленно, не теряя сознание.

Четверка лекарей покинула Розеторн — без гор золота, которые могли они получить за мое исцеление. Герой выплатил всем компенсацию за потраченное время и труды, но я исцелен так и не был.

После этого последовал долгий разговор. Он ругал меня. Хвалил и ругал. Хвалил — за храбрость, самоотверженность, удаль. Ругал — за то, что дурак. Жадный дурак. Даже один раз треснул по голове, что мне сильно не помогло. После этого — извинялся за все, что он мне сделал. Молил меня простить его — за искушение, за ловушку, за то, что не может помочь. Молился Девятерым богам, долго и фанатично. Потом ушел, не желая больше меня видеть.
Он оставил меня, на грани смерти, в одиночестве, в подвале.

Это были самые ужасные полчаса моей жизни. Сон смешался с явью, тьма и свет поменялись местами, в тенях я видел пляшущих дэйдротов и в тишине слышал хохот Боэтии, чей меч меня так поразил… Вороны, Ноктюрнал, Шеогорат, М'Айк Лжец, Уриэль Септим VII, Акатош, Зенитар — у меня в эту ночь было очень много посетителей. В подвале было людно и одновременно пусто. Я едва разделял правду и вымысел, обретший форму в бреде больного… И пожалел, что стал вором. Раскаялся, что чуть не пожертвовал жизнью ради Ключа. Попросил благословения у Девяти.

Раньше я так себя не вел.

И тут — резко начала подниматься волна. Как будто меня чьи-то руки потянули наверх. Я понял, что сам должен извиниться перед хозяином, и пошел к нему… Встал с кровати, пошатнулся — боль не прошла, но она как будто медленно исчезала. Пошел вперед, опираясь на стены и мебель, и почему-то посмотрел наверх.

И увидел под потолком песочные часы. И держал их в руках искренне улыбающийся Акатош. Вокруг меня появились Девять, потом — все святые, потом всякий люд… Аплодисменты. Я помню как вчера — засмеялся, оторвался от стены, подошел с объятьями к Акатошу, искренне радуясь…

Опять потерял сознание.

Когда я очнулся, я уже лежал на алтаре в местной часовне, как рака с мощами святого. Я никогда ее не посещал — не верил, знаете ли… После всего этого Кризиса не верил. Но теперь поверил, ибо видел вокруг себя такое, что благоговение пробирает до сих пор, когда вспоминаю.

Вокруг ходят священники в мантиях, пахнет приятно, звук женского, неземного пения… Одежды нет, разве что тряпкой какой-то прикрыли. Лежу, как святой великомученик какой-нибудь. Как мать родила. Меня поливают водой и вином. Холодно, жуть — я весь мокрый же, сквозняк, так сказать, был… Не понимаю, что происходит. В глазах рябит, мутнеет, очертания так и норовят расплыться. Думаю, что это еще один сон. Привстал слегка, но меня тут же опускает назад, на алтарь крепкая рука и знакомый, уже не такой сильный голос:
— Лежи смирно и молись.

Я послушался. Посмотрел на героя — лица нет, в волосах седина появилась. Но взгляд глаз все тот же, жизнерадостный, верующий. Твердо верит, что Девять помогут.

На алтарь полился свет из окон. Как будто… Запели ангелы. Яркая вспышка света, священники, удивленные, отходят на пару шагов назад, герой смотрит наверх, тихо благодаря богов…

Все мои раны исчезли. Внушительная сумма перешла во владение к священникам и церкви. Герой спас того, кого чуть, сам того не желая, не убил.

На следующий день я не знал, как отблагодарить его за все то, что он сделал… Как отблагодарить Девять за то, что они меня спасли. Ведь еще немного — и умер бы, не стало бы никого с моим именем, с моим лицом, с моей судьбой. Так нет, чудо случилось… Меня в Скинграде почитают святым и старым другом хозяина Розеторна, приносят записки с соболезнованиями и поздравлениями со всего Сиродиила — от самого канцлера Окато, от Януса Гассилдора, от других графов, от Ганнибала Травена… Знали бы они, как именно я оказался смертельно ранен!

Даже Серый Лис прислал записку. Но я ее так и не прочел. Написал лишь короткий ответ и всучил его той данмерке — мол, покидаю Гильдию и встаю на путь праведный. После этого мне записки от Гильдии Воров не приходили.

Когда я покидал Розеторн, его хозяин сказал слова, которые закрепили отпечаток от тех двух дней поразительных метаморфоз на моей душе:
— Все добро к тебе обязательно вернется, как и зло. Видишь, как тебя отблагодарили за годы воровства?.. Вот только мне не нужна твоя благодарность — благодари Девять своей службой.

И верно. Зачем ему моя помощь? У него и так есть все, что только можно пожелать.

С тех пор я начал новую жизнь, стал пилигримом, начал много читать взахлеб, беседовал с церковными священнослужителями, посещал монастыри, Имперский дворец, кладбища, особняки богачей, замки графов городов, проповедовал на улицах, в лесах, в деревнях, некоторое время служил в часовне Зенитара, помогал отстраивать Кватч и очень много пожертвовал тамошним жителям, также посодействовал в восстановлении Храма Единого в Имперограде, помог не одному злодею, вору, убийце обернуть свою жизнь вспять, даже посодействовал инквизиторам в изничтожении поклонников Ноктюрнал в графстве Лейавин и уничтожении ее святилища… Везде мне были рады.

И, конечно, я, хоть уже и стал богатым и известным пилигримом, каждый месяц посещал Розеторн, как святилище Девяти, став с Героем действительно близким другом. Затем — на полгода покинул Сиродиил, решив, что пора бы отблагодарить его за то, что герой сделал для меня. Заказал замок и отдал кузнецу последние вещи, напоминавшие мне о былых временах.

И не пожалел об этом.

Я вздохнул, положил записку со словами: «Ищи песочные часы. Зенитар» и спустился в подвал. Положив двемерский замок в тайник рядом с песочными часами — на мгновение вновь увидел улыбающееся лицо Акатоша, удивился, вежливо поздоровался, потом тряхнул головой — и нет его, — которые никто так, как оказалось, и не стащил, я вышел на ярко освещенную улицу Скинграда, запахнув темный дорожный плащ. Издаю вздох. Интересно, найдет ли этот замок кто-нибудь когда-нибудь?.. Хотя нет, я должен нести добро и не ожидать благодарности. Как делал это он.

Я в траурной одежде, и это привлекает внимание жителей. Стражник спросил у меня, почему я так долго оставался в Розеторне.

— Прощался с другом, — сказал я.

Несколько людей спрашивают, а что такого случилось с ним и где он. Некоторые меня даже узнают.

Я, понурив голову, отвечаю:
— Скорее всего, он уже погиб в своих странствиях по свету… Служите Девяти, друзья. Служите Девяти, как служил им он.

И иду прочь, не обращая внимания на реакцию людей. Они еще не увидели истины, они не видели тех чудес, свидетелями которых стал я.

И он.

Рассыпающий добро и не ожидающий, что оно к нему вернется.