Рассказы

Много еды, много света, большие надежды на новую жизнь: вот такой была эта первая осень после изгнания даэдра - счастливая, безмятежная, великолепная осень!
Всё немного портили пророки – их что-то много появилось в последнее время: бывшие служители часовен, разочаровавшиеся в Девятерых; маги, покинувшие гильдию; ополченцы Брумы, побывавшие в Обливионе и после этого сошедшие с ума…
По-настоящему плохо было то, что все пророки твердили одно и то же: мол, новый Герой алчет опасностей и славы. Он день и ночь молится об этом своей богине Бетесде, которая, якобы, и создала Девятерых. Скоро богиня сжалится над верным ей Героем, и тогда…
- Он уже идет! – пугала нищенка на площади Скинграда. – Он идет, я вижу… В белом плаще с красной изнанкой! Новые врата вот-вот откроются, новые чудовища явятся в мир, чтобы испытать Героя и напитать его кровью и славой! Герой победит - он могуч и бессмертен. Но мир на этот раз не выживет…
Старики с каждым днем становились всё мрачнее. Они шепотом обменивались воспоминаниями и часто, слишком часто посещали часовню Джулианоса.
А спасённый мир лихорадочно ликовал. У Агнетты Подшофе было много работы. Народ наперебой заказывал то браслеты с топазами, то изящные шкатулки для золота и склянок с зельями. В моду вошёл янтарь, который возили из далёкой провинции Аддон. Гильдия магов изобрела антидепрессанты, и Салмо-пекарь стал добавлять их в свои рулеты... Вино братьев Сурили лилось рекой.
- Пир во время чумы! – твердили служители часовни…
- В белом плаще с красной подкладкой! – пугала нищенка…
- Говорят, янтарь прогоняет плохие сны, - сулили торговцы…
- А еще за 5 золотых я вставлю в твой браслет слабые чары привлекательности! – обещала Агнетта Подшофе, и горожанки удивлялись, почему же Агнетта сама до сих пор не воспользовалась этими чарами…
Тамику мучили ночные кошмары. Она как раз размышляла, что больше поднимет ей настроение: такой вот шикарный браслет или рулет с антидепрессантом, когда однажды в полдень небо стало черным и его прорезали яркие, немыслимые, нечеловеческие руны, которые она не могла прочесть…
- Блин! – взвизгнуло небо высоким, каким-то детским голосом. – Патчи глючит!
Тамика застыла от этого жуткого заклинания… или приговора? Несколько секунд небо и день оставались черными, и в этой чернильной пустоте она не могла разглядеть даже собственную руку. Потом день зажегся, и она снова увидела городскую площадь – как застывшую картинку. Ослепленные, испуганные горожане подавленно молчали. Тишину нарушила нищенка:
- Вы сами слышали! – торжествующе прохрипела она. – Небеса прокляли мир, и Девятеро отвернулись от нас! Грядет день…
- Да замолчи же! – опомнился капитан Дион. – Не смей пугать народ! Мир только что был спасён – неужто же нас снова ждут беды?
Народ зашумел и зашевелился. Кто-то нервно хохотал, кто-то бросился скупать целебные склянки – кстати, цена на них моментально возросла. Ручные пумы выли, старики молились, женщины рыдали. У городских ворот раздался изумленный крик стражника - и Тамика, как будто ее подтолкнули, обернулась в сторону крика…
Сквозь подступившие слезы она мутно, искаженно видела, как к площади медленно приближается чудовище из ее ночных страхов: ярко-черное, огромное железное существо с рыбьими стеклянными глазами и толстым хвостом вместо носа… Тамика с облегчением поняла, что теряет сознание.
- Не бойтесь! – протрубило чудовище. – У меня высокая карма…
И страшный гость застыл посреди площади.
Дион сделал маленький шаг в сторону говорящего монстра. Потом еще один крохотный шажочек… В общем, он почти подошел к пришельцу и шепотом потребовал:
- Ты кто такой?
- Я – легенда Пустоши… - прохрипело чудовище. – Где лекарь? Быстрее… Мне нужен антирадин.

***
Монстр лежал на кровати в «Двух сёстрах», а капитан Дион и Адриенн из гильдии магов стояли рядом и ждали, когда чудовище проснется.
- Не забудьте, - нервничала хозяйка постоялого двора, - за нападение на Героя – смерть всем!
- Да знаю я, - нервно отмахивался капитан стражи. – Я ж меч просто так вынул, для спокойствия…
- Чего-чего он потребовал? – не унималась Адриенн. – Какой такой «антиродин»?!
Чудовище на кровати пошевелилось и село. Монстр осоловело огляделся вокруг и вдруг, схватив себя за шею, начал неуклюже отрывать голову.
Дион испуганно бросился к нему – и окаменел на полпути: чудище отодрало свою голову и держало ее в руках, а на шее у него красовалась еще одна голова – вполне человеческая. Юное мальчишеское лицо, только очень-очень грязное, всклокоченные русые волосы, тонкая шея…
- Ты кто? – прохрипел капитан стражи.
- Да я же тебе уже говорил! – разозлился мальчишка, – легенда Пустоши я! У вас тут что, радио не ловит?
- Какое лекарство тебе надо? – засуетилась Адриенн. - Зелье силы есть, и зелье восстановления здоровья - пожалуйста!
- Антирадин, - не задумываясь, ответил юноша. – И стимуляторов штук пять. Почём тут у вас?
Он вытащил откуда-то кучу маленьких, шуршащих железок, издалека похожих на руны, но не излучающих ни могущества, ни спокойного достоинства рун. Железки были одинаковые: мятые, некрасивые, какие-то облезлые…
- А золото есть у тебя? Или драгоценные камни? – насторожилась Адриенн.
- Ага, камни… - вяло огрызнулся пришелец. – Изумрудов, правда, мало, но зато рубинов - хоть ж… ешь!
Услышав это, капитан Дион почему-то успокоился и убрал, наконец, меч в ножны. Скрипнула дверь: в убогую комнатку постоялого двора вошёл граф Скинграда в сопровождении Хал-Лиурз. Он с достоинством приблизился к пришельцу и задал ему самый главный, единственно важный вопрос:
- Скажи, путник… Ты – Герой?!
***
И снова люди стояли на городской площади, то и дело с опаской поглядывая на небо. Граф заканчивал свой недлинный, четкий рассказ:
- ... из чужой страны, которая воевала и проиграла войну. Мы ему не нужны – ни город наш, ни вообще империя... Ни Скинграда, ни даже столичного города на его карте нет… При этом карта вся уже открыта, ясно?
Толпа ахнула.
- Он говорит, ему срочно надо домой, он там вроде паладина… - добавил Дион.
- При этом ни золота у него нет, ни драгоценных камней! – ехидно уточнила Адриенн. – А зелья требует!
Граф негромко, но властно распорядился:
- Дашь ему всё, что надо! Я плачу.
Хозяйка постоялого двора нерешительно пробормотала:
- Он говорит, ядовитым воздухом заразился, а от этого родин какой-то помогает… Так это… Он, может, у гоблинов есть. Они ж в шахтах живут, там, говорят, ядовитых испарений много…
Горожане подавленно молчали.
- А у нас же есть заброшенные шахты! – сообразила Мари Палиэлль. – Вот пусть и наберет себе этого родина, сколько надо…
- Не может он. Болен, - отрезал Дион.
И так они стояли до самого вечера, а ярко-черное чудовище с головой мальчишки бессильно лежало на кровати на постоялом дворе. Агнетта Подшофе, щурясь от неяркого огонька горбатой свечки, безнадежно листала свитки, пытаясь определить, из чего можно выковать микроядерную батарею или заряды к лазерной винтовке…
***
В окно негромко постучали.
- Тамика, вставай!
- Мари, ты чего? Среди ночи! – испугалась Тамика, узнав служительницу часовни.
- Тамика, слушай… Этому Герою чужому помочь надо!
- Влюбилась, что ли? – удивилась Тамика.
- Да нет, что за глупости… Просто примос Абор про него молился сегодня в часовне, а я всё слышала… Знаешь, сколько он людей уже спас? И еще ребенка одного… И вообще, примос смотрел его судьбу. Герой этот должен погибнуть страшной смертью, понимаешь? И спасти целый народ!
Тамика молчала, размышляя.
- Ой, а он примосу рассказывал, как там плохо люди живут! Вода ядовитая, еды нет… Крыс едят и собак!
- Так они гоблины, что ли? – брезгливо передергнулась Тамика.
- В том-то и дело! Люди, а живут хуже гоблинов! Ни овец, ни фруктов, ни рыбы там нет… Даже деревьев нет! И всё ядовитое… И огромные муравьи и скорпионы! Выше человека! А он должен всех спасти! Именно он, понимаешь?
- Послушай меня, Мари, - насторожилась Тамика. – Ответь мне на один вопрос, быстро и честно… Почему же примос сам не поможет Герою? Ведь если он хорошенько помолится Джулианосу…
Мари колебалась. Тамика непреклонно ждала, не торопя и не подбадривая ее.
- Потому что, - собралась с духом Мари, - потому что… это примос мне сказал, я его тоже спросила… Девятеро не помогут. Этого Героя ведут другие боги…
- Но в мире нет других богов! – растерялась Тамика. – Это ересь!
Мари Палиэлль растерянно развела руками.

***
Около заброшенной шахты маячила длинная тень. Тамика чуть не закричала от страха, но, хвала Девятерым, сразу же узнала капитана Диона – и жутко обрадовалась! Дион обрадовался тоже, но потом напустил на себя важный вид и показал волшебную шкатулку, которая поможет им найти «родин».
- Он сказал, что родин этот водится там, где есть ядовитые испарения, - сообщил Дион. – А там, где есть испарения эти, шкатулка начнет трещать, как сверчок. Если громко затрещит – он велел сразу же убегать. А если тихонько… Тогда смотреть во все глаза! Розовые камни должны быть. А уж если вокруг камней скалы светятся, а сами камни тусклые – то, значит, точно: родин! Хватать пару-тройку камней и бежать изо всех сил!
Они прошли всю шахту дважды. Но шкатулка не трещала, скалы не светились, и никаких розовых камней там не оказалось…

***
… В это же время Герой начал потихоньку передвигаться по комнате и впервые проглотил пару ложек мёда…

***
… В это же время Архимаг, прибывший в Скинград тайными читерскими тропами из Университета таинств, под руководством Героя и не без помощи Агнетты Подшофе изобрел порох…

***
А на следующий день в Скинград явился сам канцлер Окато в сопровождении охраны и двух железных клеток с преступниками…
- Я никогда никого не судил! - отказался Герой, выслушав просьбу канцлера.
- Но ты решал чужие судьбы, - возразил Окато. - Ты убивал людей и чудовищ с помощью мощного оружия, равного которому нет в нашем мире, так или нет?
- Да, это так.
- И сдвигал с места скалы, и ходил под водой, и превращал ядовитую пищу в целебную?
- Да, добрый человек, - снова подтвердил Герой.
- Значит, ты – самый могучий Герой, которого видел этот мир, - заключил канцлер. – Почему же ты отказываешься выполнить свое предназначение и спасти нас?
- Меня не учили мудрости, - признался Герой. – Я не развивал скиллы разума, я качал силу и меткость, и владение лазерным оружием. Я не умею судить людей. Я умею только убивать.
- Так убей одного из них! – взмолился канцлер. – Твой приход не был прописан в скриптах, произошла чудовищная ошибка! Баланс сил в нашем мире катастрофически нарушен. Прошу тебя, восстанови его! Убей одного из харизматов еще до полудня, иначе, жрецы говорят, Девятеро по-настоящему прогневаются и уничтожат не только наш мир, но даже память о нем!
- Я хочу вернуться домой, - то ли прошептал, то ли попросил Герой.
- Но наш Герой спас мир и ушёл из него, - объяснил Окато, - а мир не может существовать без Героя… Ты должен принять правильное решение и восстановить баланс. И решить ты должен до полудня…
Канцлер неожиданно поклонился пришельцу и сделал шаг в сторону, уступая ему место в центре площади, и махнул рукой своим слугам, как будто Герой уже согласился выполнить то, что от него требовали Высшие силы.
Юноша вышел на середину площади, и к нему тут же подскочили слуги канцлера, и окутали его плечи белоснежным, лебединым плащом с ослепительно алой изнанкой. Толпа ахнула, вспомнив слова слепой нищенки…
Герой беспомощно протянул к небу тяжелую блестящую трубу, с которой никогда не расставался, и прохладный, прозрачный, медленный день Скинграда вспорол страшный металлический лязг, в котором пела неумолимая, окончательная сила, и голод по крови, и одиночество, и еще что-то, от чего сердце пронзал ужас, и боль, и бесконечная жалость к бессмертному Герою.
А он всё искал ответ в высоком пустом небе. Его Бог должен был, как всегда, подсказать ему решение…
Но в этом чужом акварельном небе Бога не было.
- Приведите преступников! – загрохотал голос канцлера…
Один - красивый и широкоплечий, со смоляной бородой и яркими белыми зубами. Он стоял прямо и гордо, вызывающе смотрел на толпу. Главный вор мира - Варан, сменивший Серого Лиса. Обаятельный, бесшабашный и, по слухам, сказочно щедрый покровитель бедняков. Все знали, кто такой Варан. Все знали, что он заслуживает наказания. И никто не желал ему смерти…
И толпа выкрикнула, выдохнула это в лицо Герою – и с облегчением поняла, что мучительный выбор окажется совсем не тяжелым для полюбившегося людям пришельца.
Второй – изможденный и унылый. Он, как и Герой, смотрел в небо – но на этом их сходство заканчивалось. Какой-то беспомощный, вялый, бессильный… «Эй, овца!» - выкрикнул какой-то орк, и толпа охотно поддержала его улюлюканьем.
- Скажи, в чем тебя обвиняют? – бегло, незаинтересованно уточнил Герой, который, конечно же, уже принял своё решение.
- В ереси, - ответил худой. – Я утверждаю, что мы не должны жить ради твоего прихода и во имя твое! И если бы тебя не было вообще, то и троллей, и гоблинов, и бесов, которых ты умеешь так славно побеждать, не было бы тоже! И что спасение мира не должно быть просто приключением. И мы живем не для того, чтобы лечить, кормить и учить тебя, чинить твое оружие и указывать тебе дорогу к кладам! – голос его неожиданно набрал силу и накатил на Героя, как радиоактивная волна в его далеком выжженном мире.
Толпа покачнулась от несправедливости и чудовищности слов еретика.
- А для чего же тогда вы живете? – искренне удивился пришелец.
Народ зароптал. В еретика полетели камни, плевки и подгнившие яблоки.
- Ну… чтобы жить. Влюбляться. Покупать браслеты невесте. А потом растить детей, и передавать им мудрость. Поздней осенью в тёплом доме слушать, как поет сверчок. Ловить рыбу, охотиться на оленей. И грустить с друзьями об ушедшей молодости, а потом – об уходящей жизни. И смотреть на небо в тот час, когда день уже ушел, а вечер еще не наступил, и птицы низко-низко…
Точное попадание яблоком в лоб заставило преступника пошатнуться и замолчать. Толпа уже не кричала, а гудела на одной низкой, гневной ноте: «У-у-у!!!!» И Тамика гудела вместе со всеми, и Салмо-пекарь, и примос Абор, и даже граф, который вообще-то не любил толпу… Гудели стражники, и нищие, и даже ручные пумы, почувствовав общее настроение, шипели в сторону дерзкого еретика, и канцлер Окато тоже был со всеми, он кричал, как мальчишка: «Позор!» А еще: «Смерть!» и «Прекратить!»
- Ты безумен, - брезгливо обронил Герой.
Железная трубка в его руке плавно, лениво лязгнула и жадно нацелилась на еретика.
- Ты отказываешь мне в праве на существование, - властно заключил Герой, - и хочешь, чтобы я тебя пощадил?!
Тамика закрыла глаза – она боялась крови…
- Но ты же был послан Богами, чтобы спасать, - невозмутимо заметил еретик. – А вместо этого насыщаешь свою гордость и жажду приключений… Мальчишка, который играет чужими жизнями, сам будучи бессмертным!
Примос почувствовал: древние скрипты мира деформируются и тают, как мёд в горячем вине… Он упал на колени и безнадежно молил Джулианоса не стирать их мир, осквернивший себя таким невероятным кощунством…
Герой окаменел. В густой, вязкой тишине было слышно, как под бело-кровавым плащом, под непроницаемой черной броней Анклава гулко, мерно стучит его сердце. Герой думал о том, как он будет жить в этом мире: точно так, как сказал еретик! Слушать сверчка, и ловить рыбу… Он будет есть каждый день, спать на кровати! Ему больше не придётся носить противогаз! И здесь повсюду цветы и деревья, а на деревьях что-то трещит - но это не радиация! И еще невеста… Может, даже эта зеленоглазая девчонка – кажется, её зовут Тамика!
Пауза затянулась.
- Ну же! Один из стоящих сейчас на площади должен умереть еще до полудня, - нетерпеливо напомнил канцлер. Ну, что тут думать? Всё же было ясно с самого начала…
- Полдень наступит через 30 ударов сердца, - скорбно промолвил примос Абор, всё еще стоявший на коленях.
И вдруг Герой запрокинул лицо в небо и потребовал:
- О, Боже! Ты – отец мой! Ты создавал меня по своему образу и подобию, и дал мне имя, и вел меня моим кровавым путем! Ты испытывал меня, и оделял кармой, и выбирал за меня ответы! Ты не учил меня мудрости! Так укажи мне снова правильный выбор! Чью жизнь я должен сохранить в этом чужом мире?
И столько боли и страсти было в его призыве, что даже здесь, в нелепом, лубочном, нерадиоактивном городке Бог услышал его… Или это был Другой Бог?
Парализованная ужасом толпа зажмурилась от ослепительной лазоревой стрелы, метнувшейся в сторону еретика. Стрела задержалась на его теле, а потом поднялась выше, и вокруг головы безумца нежно засиял немыслимый радужный нимб.
Неожиданно Еретик широко развел руками, будто хотел обнять всех, кто только что пинал и проклинал его, и покорное лазоревое облако расползлось по площади, кутая плечи канцлера, и Варана, и графа Скинграда, и капитана Диона, и всех-всех, кто стоял там, в сердце безмятежной, янтарной, тягучей осени…
- Да будет так! – с облегчением произнес пришелец, и железная трубка неестественно вывернулась навстречу его груди, и отрывисто пролаяла что-то, и вот уже Герой, прежде всегда бессмертный, лежал на траве лицом вниз в маслянистой, дымящейся багровой луже…
***
А в чужом послеядерном мире Фолаута сражался другой заблудившийся Герой - юный эльф в шелковом бирюзовом плаще и с бессильными здесь стрелами паралича. Он из последних сил прорывался сквозь толпы фанатиков в противогазах и радиационных костюмах, чудом удерживаясь на ногах в сполохах лазерных винтовок и безуспешно взывая к Девятерым, которых здесь не было, конечно…
И тогда какой-то другой Бог (ересь, ересь!) сжалился над ним и указал ему код доступа в отсек водонасосной станции.
Замирая от ужаса, боли и благодарности, сдирая с рук кожу и дорогущие перчатки Атронаха, не спасающие от радиации ни на 1 рад, эльф внезапно почувствовал, что больше не бессмертен… но всем телом налёг на ржавый вентиль насоса, не тратя убегающих секунд на прием зелий и восстановление манны.
Потому что слишком мало времени оставалось до смерти, а ему еще надо было повернуть вентиль и нажать кнопку подачи воды, выполняя легендарное предназначение Чужого Героя.